Ночевка под открытым небом

      О том, как герои романа «Сибирь», ночевали под открытым небом зимой, со знанием дела описано в ниже предлагаемом отрывке. Спать на воздухе тоже относится к рецепту здоровья, но знать еще, как не погибнуть в экстремальных условиях – никому не  помешает.  Раньше люди в лес без  топора не ходили. Теперь же мы ходим в лес без запасной одежды, без ружья и топора, без спичек и соли, без компаса. Хотя…- я забыла – у нас есть мобилки. Но не у всех  они  есть и не всегда они с нами. А разрядится или деньги на ней закончатся? Да и не совершенна она, лучше знать старые методы.      Романы писателей – сибиряков я читала очень давно, лет тридцать тому. Но когда возникла идея  сделать выборку рецептов здоровья, пришлось перечитать заново от начала до конца, делая закладки в интересующих меня сюжетах. Когда же прочла отрывок о ночлеге, я тотчас рассказала его своим уже взрослым детям. Такое надо знать! Предлагаю ознакомиться и вам, дорогие читатели.
Георгий Марков «Сибирь», роман, 1972 г.
     « - Баста, Гаврюха! Местечко для ночевки лучше некуда, - наконец, взмахнув рукой, сказал Федот Федотович.     Акимов осмотрелся. Они стояли на круглой полянке, заметенной снегом. Справа от них – густая чаща из молодого пихтача, а слева – сухостойные кедры, раскинувшие свои высохшие сучья.     - Стало быть, так, Гаврюха: лыжиной  расчищай вот тут снег, а я дровами займусь, - распорядился Федот Федотович.     Акимов не сразу понял, для какой  надобности старик  поручает ему разгребать снег.      - А тут, Гаврюха, мы с тобой перину разбросим, - усмехнулся Федот Федотович и, подойдя к высокой кедровой сушине, начал ее подрубать. Щепки полетели из-под острого топора, который поблескивал в руках Федот Федотовича.     Через несколько минут старик велел Акимову уйти в сторонку. Подрубленный кедр заскрипел и под тяжестью искривленной макушки, со свистом и грохотом, подминая кустарник и бурьян,   упал в снег, разбрасывая его комья по всей поляне.Пока Акимов расчищал поляну, Федот  Федотович  подрубил вторую сушину,стоявшую, тут же.  Комлями сушины лежал рядом, а к макушкам они как бы разбегались  одна от другой. Федот Федотович нарубил сухих сучьев и запалил костер. Огонь потек по стволам сушин.      Местечко, расчищенное Акимовым от снега, оказалось между двух потоков огня. Федот Федо©тович наломал охапку мягких пихтовых веток, бросил их на землю, говоря:      - Давай, Гаврюха, ломай еще, чтобы мягче было. А я тем временем чай сварю.     Акимов набрал ворох пихтовых веток, разровняв их, попробовал лечь. Ветки пружинисто держали его тело, от огня слева и справа тянуло теплом. Кедровые сушины горели жарко, ровно, слегка потрескивали, но угольки не отстреливались. « Можно даже поспать не  опасаясь, что прыгающий уголек подожжет тебя», - подумал Акимов.     - Такой, паря, огонь, - кивнул старик на сушины, объятые пламенем, - прозывается тунгусским. Тунгусы – люди лесные. И лето, и зиму живут в урманах. Многому у них наши русские охотники научились.     - А хватит нам, Федот Федотович, этих дров до утра? – спросил Акимов.     - До вечера будут гореть! Самый жар, Гаврюха, впереди. Вот когда от дерева угли начнут отваливаться, тут уж такое тепло пойдет, что никакой мороз не остановит. Мороз силен, но и огонь молодец!          - Иди, Гаврюха! И  зря ты одемши лег. Озябнешь! – снова послышался голос Федота Федотовича.     Акимов вскочил, ощущая, как с затылка по спине поползли холодные мурашки. «Одемши лег! Что же он посоветует – до белья мне раздеться?» - подумал Акимов, приближаясь к старику, который бодро, будто позади не было целого дня беспрерывной ходьбы, суетился возле костра, постукивая ложкой о кипящий котелок.     - Вкусно пахнет, Федот Федотович! – сглотнул слюну Акимов.     - Садись, паря, сюда на колоду, - пригласил старик.     Акимов сел. От огня, который пылал с трех сторон, струилось тепло. Федот Федотович подал Акимову сухарь и ложку, потом снял котелок  с варевом и поставил его прямо на снег.    -  Ешь, Гаврюха!       Они принялись черпать из котелка варево. Еда казалась до того вкусной, что ее не с чем было и сравнить. Вскоре Акимову стало жарко. Он сдвинул шапку на затылок, расстегнул полушубок.     Управившись с варевом, они  принялись пить чай. Несмотря на вечерний час и сумрак, который окутывал тайгу, Федот Федотович где-то в пихтовых зарослях нашел смородиновый кус и, отломив один прутик, измельчил его на короткие кусочки и бросил в чайник. Приправа к чаю оказалась восхитительной. Акимов отхлебнул из кружки глоток и придержал его  во рту, испытывая от особого вкуса чая редкостное наслаждение.     - Летом, Федот Федотович, пахнет, - прищелкнул языком Акимов.     - Ага, учуял! – засмеялся старик.     Они не спеша, допили чай из кружек, потом Федот Федотович начерпал снегу в котелок, сложил в него ложки и кружки и снова повесил на огонь.     - Пусть помоется посуда.     - Эх, вздремнуть бы, - зевнул Акимов.     - А что же, давай раздевайся и ложись. И меня уж в сон клонит.     - Ты тоже,  Федот Федотович, скажешь! Раздевайся! Околею к утру, - со смешком в голосе сказал Акимов.     - Нет, нет, паря, полушубок  и  пимы беспременно снимай. Вот так.     Федот Федотович сбросил полушубок и, чуть подпрыгнув, лег на пихтовые пружинистые ветки, возвышающиеся копной. Потом он снял с ног валенки и поставил их ближе к огню. Он  лежал теперь головой от огня, набросив на себя полушубок. Вытянутые ноги его в шерстяных чулках хорошо обогревало пламя. Шапку он не снимал, нахлобучил ее до самых глаз.     Акимов снял полушубок и лег рядом с Федотом Федотовичем. Валенки он сбрасывать опасался, у него не было чулок, и ноги были замотаны в портянки. Через минуту он почувствовал, что ему  тепло. Ноги и переднюю часть туловища обогревал огонь, а спиной он прижимался к Федоту Федотовичу.     Под утро тунгусский огонь сделал свое дело: толстые кедровые сушины превратились в груды горячих углей. От них источалось такое тепло, что таял вокруг снег и воздух над ложем из пихтовых веток отдавал избяным духом».   
                           .                 
Оксана Пион